Язык полемики был определен – переписка. И к печальному «юбилею» – месяц со дня ареста, 16 апреля, на почту ушли конверты с ответом NaOH – письмо, подписанное № 1020. На следствии усиленно допытывались, что таится за этим числом. Между тем, все было достаточно просто – таким мне запомнился (не знаю, правильно или неправильно) номер ордера на арест отца.
Это письмо мне печатала Аня Бовшевер, доставшая пишущую машинку у своего отца, который расстался с ее матерью и жил отдельно. Было отпечатано несколько закладок, разложено по конвертам, на них чертежным шрифтом были начертаны адреса и наклеены марки.
Несколько конвертов оказалось в следственном деле. Как они туда попали – через адресатов, или их напуганных родителей, или были перехвачены на почте, мы, наверное, уже не узнаем. Да и все законы статистики говорят, что из десятка экземпляров по меньшей мере три-четыре должны оказаться в НКГБ хотя бы для того, чтобы они нам их сберегли и мы сегодня их прочитали.
Все приводимые далее документы хранятся в Центральном архиве МГБ СССР, фонде центрального аппарата, следственном деле арх. № Р24870, в 4х томах. Дело составлено 2 Управлением НКГБ СССР в 1945-1946 гг.
Каждый из документов сопровождается справкой:
СПРАВКА: Подлинник этого документа находится в архивно-следственном деле № 0544865 по обв. КАНТОВСКОГО В.К. за 1941 год
Верно:
ЗАМ. НАЧ. 3 ОТД. XI ОТДЕЛА 2 УПР. НКГБ СССР
МАЙОР -
/ МОТАВКИН /
Дальше можно посмотреть, что собой представлял молодежный «самиздат» образца 1941 года. Письма были отпечатаны на папиросной бумаге, через один интервал.
ПРОЧТИТЕ
ДАЙТЕ ПРОЧЕСТЬ ТЕМ, КОМУ ВЕРИТЕ
ДАЙТЕ ПРОЧЕСТЬ ТЕМ, В КОГО ВЕРИТЕ
Кто весел — тот смеется!
КТО ХОЧЕТ — ТОТ ДОБЬЕТСЯ!
КТО ищет, тот всегда найдет!
Павла Артуровича нет с нами уже месяц. Его более счастливые преемники, оказавшиеся, как все и ожидали, педагогами воистину советскими, притом небеспартийными, третью неделю извергают на наши головы потоки: один — громкоречия, другой — тихо, но все — сладкоречия; их исторические познания в области мельчайших деталей потрясающи, многочисленные цитаты убийственны. Это — не «Звери-педагоги», под их взглядами не замирают ученики. А успеваемость по истории (следовательно — вообще успеваемость) будет несколько выше в 100-й школе. Как хорошо!
Но попробуем подвести «некоторые итоги» и сделать «Краткие выводы».
В письме, на которое мы отвечаем, писалось, что Иван Иванович и Петр Николаевич еще не распробованы нами, но что сама их «историческая» судьба — быть в сознании ребят историком после Павла Артуровича — печальна уж сама по себе. Теперь же мы их распробовали и раскусили. И мы знаем, что они виноваты перед нами, знаем, ЧЕМ они виноваты.
Виноваты тем, что учат нас НЕ ИСТОРИИ, А УЧЕБНИКУ ИСТОРИИ.
Маленькое представление о разнице между тем и другим, благодаря Павлу Артуровичу, у нас сложилось. Несколько примеров.
Марксизм — это учение, которым руководился и руководится пролетариат всего мира. А наш досточтимый преподаватель пытался изложить его в один урок… Ясно, что если про эпоху Петра III, кроме таких выдающихся «исторических» событий (достойных, правда, «исторических» людей типа Ноздрева), как казнь крысы или насильное переодевание монаха в европейский костюм, сказать больше ничего нельзя, то нам делать нечего… Ну, а если при изучении истории СССР тщательно обходят «новую оппозицию», но подчеркивают празднование 10-летия Октября (возьмите знаменитые — или злополучные — «узловые вопросы» и вы убедитесь, что это так), то что же тогда? Тогда вывод у нас один.
Они виноваты тем, что не понимают, что знать, понимать историю — это уметь ДУМАТЬ; а учить истории — учить ДУМАТЬ.
Одно из двух: или они не умеют думать сами, тогда, следовательно, они не имеют права преподавать нам, или (что вероятнее) не хотят — БОЯТСЯ, что МЫ БУДЕМ ДУМАТЬ ДАЛЬШЕ. А думать дальше, чем полагается, теперь боятся не только в нашей школе. Именно из этой боязни вытекла необходимость ареста Павла Артуровича.
Благонамеренные МОЛЧАЛИНЫ, аккуратные и умеренные, особенно в мыслях, блаженствуют и теперь. По-прежнему им страшно «сметь свое суждение иметь». И когда явится новый Чацкий, они или опять объявят его безумным, или назовут «зверем-педагогом», или, что совсем современно, упрячут его в тюрьму.
Но от свободной, человеческой мысли ИМ НЕ УЙТИ.
Она родилась — она проникла в школу, она в каждом классе, она есть даже в учительской — она в каждом здоровом уме.
Письмо Едкого натрия звало нас смеяться. Наши неизвестные товарищи ошибаются. Смеяться еще рано. Это холостой выстрел. У нас же есть сильнейшее оружие — МЫСЛЬ. Правила пользования этим оружием весьма просты. Конкретно: учиться так, как учились при Павле Артуровиче; конспектировать; ДУМАТЬ, ДУМАТЬ, ДУМАТЬ.
Знайте — потенциальная энергия, скрытая в нашей мысли, обратится в кинетическую, которая всей своей мощью обрушится на все и всяческие темные, косные силы.
N 1020
Наше письмо является, кажется, первым ответом на призыв Едкого натрия. Пишите вы тоже! Мы ждем. А когда напишете -найдем друг друга.
ПРОЧТИТЕ
ДАЙТЕ ПРОЧЕСТЬ ТЕМ, КОМУ ВЕРИТЕ
ДАЙТЕ ПРОЧЕСТЬ ТЕМ, В КОГО ВЕРИТЕ
Кто весел — тот смеется!
КТО ХОЧЕТ — ТОТ ДОБЬЕТСЯ!
Кто ищет, тот всегда найдет!
N 2
ТОВАРИЩИ!
Этим кратким письмом мы напоминаем вам о себе.
Правда, мы знаем, что о нас разговоры не прекращаются, а некоторые доморощенные Пинкертоны даже пытаются нас обнаружить. Но разговоры ведутся не о письме, а об его авторах. Нас же интересует ваше мнение относительно письма, относительно поставленных нами вопросов. Это мнение вы можете выразить в частных разговорах (мы узнаем его и через них), но лучше всего в ответных письмах. Замолк даже Едкий натрий.
Исключительно слабо распространяются наши письма.
Нас очень удивляет такая «осторожность» и такое неверие в товарищей. Это заставляет нас прибегнуть к более рискованным методам распространения.
Пинкертонам мы советуем найти более достойное применение своим силам, ибо все равно они нас не найдут. Если же за поимку нас возьмутся Пинкертоны по профессии, то ОНИ СМОГУТ ПОЙМАТЬ ОДНОГО-ДВУХ ИЗ НАС, ВСЕХ ЖЕ — НИКОГДА!
ОТВЕЧАЙТЕ!
N 1020
Наконец, единственный сохранившийся в архивах НКГБ текст NaOH.
Ответ N 1020 Внеочередное
Блестящее начало Едкого натра не предвещало печального конца его: спровоцировав 1020 группу отчаянных безумцев на опасную аферу, NaOH бесславно кончился — затих, умолк.
Много ли существует уверенных в этом?
В этом N 1020 уверен.
Отсутствие теперь, слабое растворение вообще, редкое появление потом обусловлены исключительно техническими причинами. Но пока наша школа остается цитаделью «шкрабов» (школьных работников типа А.И.), скопищем тусклых бездарностей (И.Ф.), пристанищем пошлых негодяев (О.Я.), есть и будет Едкий натрий и едкий смех.
Напрасно N 1020 втемяшивает: смеяться рано — думать, думать, думать, думать: мы, думая, думая, думая, думая, решили: продолжаем смеяться.
Смех — единственная реальная возможность для достижения результатов в такой неравной борьбе. Все же начала пропаганды разумных идей ваших будут приведены, как вы уже догадываетесь, к знаменитому знаменателю контра, и это будет самым мощным драпри для них. Смешное же смешно всегда; для него нет никаких драпри ни в какие политические эпохи.
В самих идеях пламенно-благородных таинственного N 1020, которые не совсем полны бессмыслия, бесспорно отсутствие трезвого анализа.
Обобщения гипертрофированы и отравлены ядом скептицизма: если в нашей школе страдают тугоумием — думать боятся не только в нашей школе; если наша школа фамусовская Москва в миниатюре — Молчалины блаженствуют на свете и т.д. Авторам нужно было извлечь корень, они же безжалостно возвели все в степень.
И все-таки мы горды, что в нашей серо-серой школе есть1020, протестующий и зовущий. Восстание его против учебника истории гениально, молодо, дерзко.
В этом все.